Грустное солнце

Был пасмурный вечер. Я возвращалась с дежурства в самом при скверном расположении духа. Шла аккурат возле дороги, потому как тротуар был сплошной лужей, а мочить новые кроссы, на которые три месяца откладывалась часть зарплаты, абсолютно не хотелось. Ещё раз жить столь долгое время на ролтонах и копеечном чае мой желудок не выдержит.

И вот иду я, вся в мечтах о горячей ванной и интересном сериале, как из-за поворота вылетает синяя бэха, обливая меня из ближайшей лужи с головы до ног.

— Да чтоб тебе гаишники каждые пять метров попадались, кретин! — бросила я в сердцах, с горечью оценивая ущерб. Попыталась отойти по дальше от дороги, и тут же ноги погрузились в жидкую грязь. Я хотела высказаться, что думаю уже о своих умственных способностях, когда услышала...

Она сидела на ступеньках универмага, и громко рыдала. Рыжие волосы спутались и потемнели от обилия влажности в воздухе, конопатый нос горестно шмыгал, а зелёные глаза смотрели на мир сквозь пелену слёз.

— Привет. Ты чего? — Я подошла поближе, присела рядом, открыла сумочку, силясь найти в недрах её хаоса салфетки. О, попались. — Тоже шумахер попался? На вот. Не реви. А то я тоже зареву.

Она всхлипнула и удивлённо уставилась на меня, что-то решая в голове. Не часто, видимо, приходится знакомиться в таких обстоятельствах.

— Привет. У меня сумочку украли в метро. А там всё, документы, деньги. Не представляю как покажусь родным на глаза. Мама может и поймет, а вот папа...

Она с тоской посмотрела на мохнатую ель, что росла через дорогу. Я подумала, чтобы сделали мои в такой ситуации. Ба ругала бы конечно, а мама сказала бы, хорошо, что жива, остальное поправимо.

— Знаешь, а пошли ко мне. — Слова вырвались сами собой, подумаю об этом после. — Обсохнешь, переоденешься. А то так и заболеть можно. Мои как раз уехали на дачу. Вернутся только завтра к обеду. Кстати, меня Ксюша зовут.

— Кира. — Она встала, попыталась расправить помятое платье, но сделала только хуже. — Пошли уж. Если не шутишь.

— Вот и славно. Я тут недалеко живу. За парком.

*

Мы переоделись, выпили по паре кружек мятного чаю, обсудили музыкальные предпочтения и даже успели посмотреть треть сериала, когда внезапно погас свет, а за окном что-то пронзительно свистнуло и бахнуло.

— Похоже ТЭЦ помахала нам ручкой.

— Думаешь? Может просто оборвало где-то провода?

— Кира, да ты, гляжу, оптимистка.

— Есть немного. У тебя свечи в доме имеются?

— А то. Церковные. Подойдут? — Дикий хохот был мне ответом. — Что? Просто Ба часто ходит в церковь.

— Давай что-то менее радикальное.

Её смех резко оборвался, а голос стал напряжённым.

— Тогда только для арома-лампы

— Сойдут.

Когда нашлись спички, и рваный огонек заплясал, медленно пожирая фитиль, я взглянула на свою гостью. И отпрянула от неожиданности, чуть не опрокинув свечку на пол. Лицо Киры было землисто-серым, а голубое, вполне целое платье, сейчас выглядело так, как будто его неплохо погрязли собаки.

Девушка чутко уловила перемену моего настроения. Махнула рукой, и в моей голове зашумело, а глаза начали сами зарываться.

— Спи. Гостеприимная...

**

Утром голова гудела и кружилась. Вчерашний вечер напрочь стёрся из памяти. Как не силилась вспомнить, что же было, ничего не получилось. Пришлось махнуть рукой и идти готовить завтрак.

Родные опоздали на час. Ба бросила свёрнутую рулончиком газету на стол, и пошла разбирать сумки.

— Представляешь, вчера в метро девушку ограбили и убили. — Голос Ба из прихожей доносился глухо. — Такая молоденькая. Жить бы и жить. Мы со Светой посоветовались. Будем встречать тебя после работы. На всякий случай.

Ну да. Две женщины очень меня спасут вдруг что...

Из открытой форточки подул ветер, газета раскрылась. С жёлтой бумаги на меня смотрела улыбчивая рыжая Кира...