Хозяин

Первая встреча

Ночная прохлада опьяняет. Луговые травы окружают со всех сторон. Над головой чернильное-звездное небо. Все мысли остались где-то далеко позади. Последний месяц лета приносит с собой чарующий шлейф неизведанного.

Лёля и Ясик сидят у потрескивающего, разгоняющего ночную тьму и комаров костра и тихо травят местные байки — страшилки. Отсутствие ещё одного члена компании они не заметили. Черноглазая Алика собирает неподалеку хворост, слушает уханье совы и безмятежно улыбается. Ночная вылазка за город — отличная идея.

— А потом он как выпрыгнет! Представляешь? Длинный такой, в белом весь, патлы до земли свисают. И воооет... — Лёля тянет руки вперёд, пытаясь дотянутся до шеи Ясика. Но тот скорчился в три погибели и хохочет как умалишенный, периодически утирая рукавом серой толстовки слезы. Пара мгновений, и громкий смех эхом разносится по окрестностям.

— Чего ржем? — Алика кидает на землю внушительный сноп мелких веточек, они веером разлетаются вокруг.

— Да Лёля тут такую историю рассказала. Типа местная легенда. Страшная. — Ясик хихикнул, за что тут же получил по башке книжкой, которую взяли для растопки.

— Расскажешь? — Алика присела рядом на поваленное дерево, заменяющее им скамейку.

— Когда Ирма вернётся. Не хочу потом ещё раз ей рассказывать. — Отмахнулась Лёля.

— А где она? = Алика удивленно за озиралась по сторонам.

— Мы думали с тобой. — Протянул Ясик и беспокойно оглянулся.

— Нет. Я сама ходила.

— Что будем делать? — Лёля обхватила себя руками. На глаза набежали слёзы. Тело пробила мелкая дрожь. Лес в мгновение стал страшным и неуютным, а идея тут заночевать — абсурдной.

Вдали послышался протяжный волчий вой. Девчонки взвизгнули и не сговариваясь бросились к палатке.

Ирма стоит посреди поля и всматривается во тьму окружающую её со всех сторон. Тишина давит на уши. Заставляет сердце биться часто-часто. Девушка пытается кричать, но горло сдавливают невидимые руки, перекрывая доступ кислорода. Ирма царапает нежную кожу, руки становятся влажными и липкими. Но облегчения это не приносит. Вдали слышен протяжный вой. Перед тем как потерять сознание, Ирма видит смазанное белое пятно. Впрочем, возможно это игра воображения.

*

В два часа дня гражданин Стойкий вызвал полицию. На окраине города он нашел три изуродованных тела. Вернее будет сказать, что вызвал он их в половине восьмого, но из-за загружености те приехали только к двум.

— Я тут, значит, с Баскетом гулял и...

— С кем? — Устало переспросил молодой парнишка в форме и протер вспотевший лоб платочком. Картина растерзанных тел все ещё была перед глазами.

— С собакой. — Уточнил Стойкий и продолжил. — Так вот, гуляю, значит, как обычно не далеко от леса. Вдруг вижу две палатки на опушке. И тишина. Это и насторожило. Тут шумно, когда туристы приезжают. Музыка, смех. Но тишина — никогда. — Стойкий вздохнул, откупорил бутылку минералки и выпил сходу половину. — Я сначала подумал, что спят ещё. Мы гуляем рано. Но Баскет тянул к палаткам, и пришлось подойти ближе. Узнать, что его так заинтересовало. Раньше он обходил такие сборища по широкой дуге. Была история...

— По сути. — Перебил следователь и нервно посмотрел на часы.

— Да, да. Подхожу я, значит, к первой палатке и вижу, что вся трава в крови. А под молодой сосной девчонка лежит. Ну я подбежал, пульс проверил и вас вызвал. Думал скорую. Но понял, что ей уже не помочь. После и остальных увидел. Девчонка в черной куртке как-то странно выглядела. У нее такое выражение лица было, как будто её кто-то напугал. Я такого ужаса раньше не видел. И руки изогнуты под неестественным углом. Как будто она с высоты упала...

— Милский! Иди сюда!

Следователя окликнули, и он, извинившись, ушел.

— Ну что ещё?

— Тут ещё кто-то был. Четыре рюкзака.

— Котов, вот умеешь ты поднять настроение с утра пораньше. Будем искать.

*

Ирма открыла глаза и огляделась. Она находилась в комнате. Одна. Яркий свет лился из единственного окна, давая достаточно света, чтобы оглядеться. Ничего сверх необычного. Письменный стол, стул с резными ножками, небольшой шкаф и кровать, на которой она лежит. Ирма свесила ноги на пол и попыталась встать. Но попытка не удалась. Ноги подкосились, и она рухнула на кровать. Встать удалось лишь с пятого раза. Девушка осторожно, держась за кровать, прошла к окну и выглянула на улицу. Как оказалось, свет лился из фонаря, который стоял аккурат напротив её окна. На улице была ночь. И дальше небольшого круга света она ничего не видела. Лишь неясные тени мелькали во тьме, будоража воображение.

Кто она? Где она? Что происходит?

Ирма схватилась за голову, и прислонившись к стеклу, тихо всхлипнула.

Она пыталась вспомнить хоть что-то. Хотя-бы маленькую деталь, которая смогла бы пролить свет на происходящее. Но, увы. Каждый раз, как только перед её взором вставали образы из прошлого, голову сдавливал невидимый обруч, и девушка с криком валилась на кровать.

Она не знала сколько прошло времени, когда что-то пискнуло, дверь открылась и в комнату вошёл её похититель.

За день до

Тихая долина

Отгоняет сон,

Где-то за дорогой

Замирает звон.

Мартовский дождик тихо барабанил по стеклу. Ларина нашарила на тумбочке будильник и отключив его, накрылась одеялом с головой. Ещё пять минуточек.

Глупый, немного смазанный сон будоражил воображение. Шестое чувство прямо вопило об опасности. Но девушка лишь упрямо от него отмахивалась. Не в первый раз, однако пока её сей факт не беспокоил. Мало ли чего приснится после ночных посиделок и бутылочки красного полу-сладкого.

Через четверть часа Ирма все же опустила ноги в пушистые тапочки с помпонами и потянувшись, сладко зевнула.

— Ты все ещё не собрана. — Констатировала факт Мира, без стука входя в комнату. Дурная привычка младшей сестрёнки сегодня почему-то не бесила. Все так и должно быть. Или уже было?

— Умничка, глазастик. — Ирма сцапала с тумбочки расчёску и, нарочито медленно, прошла мимо сестры в ванную. Из-за шума воды она не услышала, что думает о такой наглости сестрица, но вполне себе представляла.

Когда Ирма, вполне себе проснувшаяся и на удивление бодрая, зашла на кухню, Мира схватила её за руку тащя в коридор.

— Мы опаздываем! — Сестрица театрально топнула ножкой и надула губки. Однако заботливо сунула бутерброд с ветчиной и бутылку минералки ей в сумку.

— Спасибо, мамуль. — Ирма хихикнула и выскочила из квартиры, на ходу завязывая шарф.

— Такое чувство, что старшая все же я. — Бурчала Мира, дёргая за ручку, чтобы проверить надёжно ли заперта дверь.

Собственно, так уж повелось, после смерти матери Мире пришлось быстрее повзрослеть, заняв место хозяйки дома. А Ирма и не возражала с головой окунувшись в водоворот студенческой жизни. У нее в целом она была. Жизнь. А сестре такой роскоши не досталось.

— Сегодня у меня допы по рисованию. Заплаты коммуналку, пожалуйста. — Мира поправила сумку, норовящую соскользнуть с плеча, и с надеждой взглянула на сестру. Та лишь кивнула.

— А где?.. — Запоздало начала Ирма, но Мира уже заскочила в отъезжающий автобус, махнув на прощанье рукой. Прощанье... Если бы она знала.

///

— Сегодня вечером собираемся у меня. Пойдем с ночевкой. Ирма, ты с нами? — Лёля азартно сверкнула глазами и преободряюще улыбнулась. — Там место хорошее. Многие отдыхают. Будет весело.

Едкий страх маленькими иголочками пробежал по телу. Ирма вздрогнула. Что-то было не так. Что-то... Она не до конца ещё поняла, что же её так тревожит, но все же согласилась. С оговоркой, что алкоголя не будет, и на рассвете они уйдут.

Не уйдут.

Ирма остановилась посреди дороги. Эта мысль пронзила, заставила сердце биться чаще. Она посмотрела в витрину магазина, около которого как раз проходила, и отшатнулась. В отражении была не она. Точнее её бледная копия. С темными кругами под глазами, растрёпанная, губы мелко дрожат и взгляд... затравленный. Шарфик сполз, и на шее можно было разглядеть длинные сизые полосы...

Ирма моргнула и видение исчезло. Привидится же такое. Девушка натянуто улыбнулась и быстро зашагала прочь. Колокольчик на двери магазина тихонько тренькнул. Мужчина в дорогом черном костюме задумчиво посмотрел ей вслед. Длинные белые волосы развевались на ветру.

///

Запах луговых трав пьянил. Голова кружилась, перед глазами мелькали яркие всполохи. Лёгкий ветерок дарит такую желанную прохладу. И эта музыка. Ирма как зачарованная слушала нежную мелодию, и шла, шла...

Она знала, что ребята рядом. Поэтому страха не было. Лишь любопытство. Такая интересная городская легенда. Надо проверить. А вдруг? Это же будет сенсация...

Наивная, глупая девочка. Увидела...

Он стоял там. Среди луговых цветов. И ждал. Её ли? О, безусловно. Усмехнулся, сжимая руки на её горле. Шарфик скользнул вниз, маленькой серебристой лужицей остался в зелёной траве. Ирма попыталась вырваться. Но руки лишь царапали нежную кожу. Голова кружилась все сильнее. Воздуха катастрофически не хватало. Вдох, ещё и чернота поглотила её стремительно. Сознание угасало.

— Ирма! Ирма, проснись!

Глаза открывались с трудом. Девушка застонала, непонимающе озираясь по сторонам.

— Ты так кричала. — Мира всхлипнула и схватила сестру за руку. — Я испугалась.

— Ничего. Просто дурной сон приснился. Опять... — Ирма улыбнулась. Руки сами собой потянулись к горлу. — Просто дурной сон. Не переживай, сестрёнка.

///

В доме 24 Сениховского переулка горел свет. Аккурат во втором окне на третьем этаже. Бабка Агафья, собиравшая неподалеку землянику, перекрестилась, подобрала юбки и кинулась прочь. Плетёное лукошко осталось сиротливо лежать в траве. А через час село Петрушино гудело как разъяренный улей. Люди бросали работу и выходили на улицу тихо перешептываясь между собой.

— Господи, неужели опять? — Настасья перекрестилась и с опаской взглянула в сторону злополучного дома.

— Сто лет не было. С чего сейчас появился? — Дед Мирон хмуро поправил на плече двухстволку. — Агафья, душа моя, может тебе показалось? — С надеждой спросил. Однако ж ответ знал наперед. Не показалось.

— Не начинай. — Отмахнулась бабка. — Тебя перегляжу. Говорю, что видела, значит видела. Вернулся хозяин. А значит с поклоном идти надо. Иначе сами знаете, что будет. — Агафья обвела всех строгим взглядом. — Мить, созвонись со своими. Узнай что в округе в ближайшие дни случилось. Не спроста это. Чтобы беды не было.

Кто же знал, что беда уже стоит у порога и стучит костлявым пальцем в дверь.

— Открывай

Закат

Колокольчик звякнул пару раз и затих. Тишка горестно вздохнул, насторожено посмотрел на винтовую лестницу и притаился в тени колонны. Авось пронесёт. Однако, через пару мгновений перед его носом тьма сгустилась и мальчишка бросился вверх не разбирая дороги. Дожидаться когда та обретёт форму ему не хотелось.

Остановился около резной двери. Той, что вернула свой первоначальный вид одной из первых в доме. Перевел дух и робко постучал. Дверь тотчас открылась.

— Входи Тимофей. Разговор есть. — Голос ровный, спокойный. Первый предвестник грядущей бури. Мальчишка юркнул в кабинет и дверь за спиной бесшумно закрылась. — Садись. В ногах правды нет.

— Спасибо, хозяин. — Тишка боязливо присел на самый краешек, взглядом изучая паркетные доски.

— Что же ты, Тимофей за домом не следишь? О селе и говорить нечего. Два десятка домов осталось. Это когда такое было? Глядишь, через десяток лет старики отдадут душу богу, да и канет Петрушино в лету. Непорядок.

— Так все в город перебрались, хозяин. — Тишка вскинулся, во взгляде плескалась обида. — Не насильно же их тут держать. Там цивилизация. А тут что? Одни старики век доживают. Те, кто вас ещё помнят. — Он хотел вспомнить про берёзовую рощу, да вовремя прикусил язык. Рано.

— А то тебе власти было мало дано! — Под потолком громыхнуло. — Ты мне на чужие плечи свои промахи не перекладывай. Над домовыми управу имеешь? С лешим чаи по субботам гоняешь? Или думал не узнаю? Давно на улицу выходил? Сделался затворником, малых детей, что сюда из любопытства лезут, пугаешь. На большее фантазии не хватает?

Тени в кабинете сгустились. Воздух стал густым, как кисель. Тишка вжал голову в плечи, пытаясь слиться со стулом. Антонин, так некстати решивший появится на светлы очи хозяину, с тихим чмоканьем втянулся обратно в стену. По ней побежали маленькие всполохи, и в тот же миг дом ощутимо затрясло. С потолка посыпалась известка, а со шкафа с грохотом упало пыльное чучело гуся.

— Милый хозяин, добрый хозяин

Прими подношения в дар...

Из открытого окна послышался нестройный хор голосов. Тишка выдохнул. Сегодня он будет жить. Хозяин удивлённо посмотрел сначала на окно, потом на нерадивого служку. Глаза полыхнули красным.

///

— Ну что там? — Агафья от нетерпения стучала пальцем по столу. Долговязый Митя мялся, кусал сухие губы, отводил взгляд. В десятый раз перевернул страничку отрывного календаря за 2005 год. Наконец решился.

— Убийство там. Непонятное. Молодые ребята. Трое. И одна считается пропавшей без вести. — Парень говорил осторожно, боясь кабы Агафью не хватил сердечный приступ. Годы всё-таки. Подвинул поближе стакан с водой и валерьянку.

— Тебя переживу. — Кинула зло, заметив его маневры. — Твои версии?

— Так она одна. Других не будет. — Митя пожал плечами. — Барей опять объявился. Видать земля не принимает его, даром что с осиновым колом в груди. Агафья молча кивнула вглядываясь в предрассветную дымку за окном.

— Собирай людей. Пойдем хозяина привечать. Чай не чужие люди.

Митя усмехнулся прикрывая за собой дверь. Эти не чужие люди отправили хозяина в сон на добрых девяносто два года. Вот он обрадуется им. Расцелует. Сначала, правда, головы снесёт. А потом обязательно... Хотя, Барей будет по страшнее. Эти же девяносто два им пугали непослушных детей, и Митя сам уверился, это лишь местная легенда. А однажды...

Огонь свечи горел ровно, хотя по дому гуляли сквозняки. Маленький Митя тихо лежал на печи, прислушиваясь к разговору. Мама с бабушкой сидели за столом. Хмурые, серые, с глазами полными слез.

— Третью ночь нет. Марьюшка, не придет она. Утащил упырь проклятущий. — Бабушка говорила тихо, обречённо. Ещё вчера в её голосе звучала надежда. Призрачная, но все же. А сегодня и она исчезла.

— Вернётся. Нужно только верить и молится. — Мамин голос звучал зло. Она знала, что ни одна молитва не поможет. Однако ждала крепко сжав кулаки.

Татьянка была всеобщей любимицей, светом в окошке. Ей было семнадцать. Красавица. Русая коса до пояса, голубые глазки, и улыбка от которой таял даже сторож дядько Микола. И пропала. Ушла в поле собирать землянику и не вернулась. Хватились ближе к вечеру. Все село перетрясли, поле дважды обошли. Только лента сиротливо лежала у дороги...

Её нашли спустя неделю. Бледную, испуганную, но живую. Она то и рассказала про Барея. И как убежала от него. Никак бог помог. Бог, как же.

На следующее утро заголосила Палачиха. Баба дородная и злая. Но все же, то, что увидели селяне, собравшись у нее на подворье, никому не пожелаешь. А желали ей всякого. Две коровы лежали на земле около сарая, и напоминали высушенный изюм, нежели Зорьку и Маньку, которых все соседи провожали завистливыми взглядами. Коровы были откормлены и удой был не чета остальным. А сейчас... Палачихе дали воды и увели в дом. Коров закопали. С того злополучного дня начался мор скота. Необъяснимый. А потом пришла Агафья. И сказала... Ой, что было. Мамка ей чуть косы не по обрывала. К Татьянке и подступиться не дала. А та стояла возле забора да только глазами хлопала. Румяная, похорошевшая. Загляденье, а не девка.

Агафья плюнула и ушла. Мол сами разбирайтесь. Разобрались. Той же ночью. Изловили Татьянку у Ильевых в хлеву. Связали, разожгли костёр... Наивные...

Татьянка вернула домой под утро. И увела с собой мать. Тьма приглушала шаги, укрывая ночных путниц. А через день исчез отец. Бабушка смекнула что к чему и отвела Митю к Агафье. В ноги кинулась. Защити. А та только лицо кривит. Мол, ничем помочь не могу. Сами зло привечали, сами теперь и расхлебывайте.

Вот тогда случилось странное. Скот перестал дохнуть, люди пропадать. Бабка ещё не раз к Агафье ходила. Да та все отмахивалась, про хозяина твердила. Мол его благодарите.

Вот и отблагодарили. Сном крепким да долгим. Впрочем, то другая история.

///

— Ну, чего пришли? — Вопрос прозвучал тихо, но гул тут же затих. Хозяин обвел присутствующих взглядом. Припоминал. — Опять колыбельную петь будете? Так благодарствую. Выспался. — Он улыбнулся, и толпа отпрянула. — Ну?

— Беда к нам пришла. — Агафья выступила вперёд. — Прими подношение. И помоги.

К его ногам толкнули маленькую девочку. Семилетка, не больше. Она не удержалась на ногах и упала, пачкая в пыли ритуальное платье. Белые волосы рассыпались по худым плечам.

— Все настолько серьёзно? — Хозяин хмыкнул. — По упитание не нашлось? Это же мне на один зуб. — Девчонка всхлипнула. Толпа загудела.

— Не обессудь. Больше детей в деревне нет. — Агафья нахмурилась. Страх куда-то делся. Был и исчез. Она расправила плечи, шагнула вперёд буравя тяжёлым, пронзительным взглядом карих глаз.

— Ну, ну. Дыру не просверли. — Хозяин усмехнулся. Он знал все до их прихода. Чуял нечисть на своей территории. Но сделать ничего не мог. Слишком слаб. Слишком забыт. Всего слишком. Но ведь вспомнили, дар принесли... Дрожат, но стоят. Что же нечистик натворил, чтобы село взбудоражить? Интересно. Но стоит ли вновь тратить силы? Людишки неблагодарные. Закопают, обманом сонным зельем зальют и проспит он ещё не одну эпоху. Стоит ли игра свеч? Стоит ли?

Тени исчезают в полдень

Этот мир так хрупок. Его можно разбить одним касанием руки. Было бы желание. Люди забыли прежних богов, растоптали в грязи их идолы, перестали приносить жертвы. Их выбросили из памяти. Заставили довольствоваться жалкими крохами забытья. И вот они, голодные и злые, временами прорываются сквозь тонкую завесу мироздания в поисках пищи. Люди платят кровью и душами за столь короткую память.

В тот момент, когда завеса первый раз пала, появился хозяин. Сущность странная и не однозначная. Никому не подвластна. Один черт знает, кому он служит. Злу ли, а быть может добру, а может статься он сам по себе. Как волк одиночка.

Он предстает перед людьми им подобным. И только Агафья видела его иным. Только ей он однажды открылся. За что и поплатился. Сон длился без малого сто лет. Снилось ему всякое. Чаще разговор их давний, знаковый.

Яр

Агафья появилась на пороге, пачкая пол грязными разводами.

— Поговорим?

Хозяин лишь кивнул и отступил на пару шагов, давая пройти. За спиной женщины прятался чумазый мальчишка. Махонький, щупленький, и взгляд такой затравленный, как будто его на верную смерть ведут. Когда зашли в комнату и Агафья присела на предложенный стул, малец так и остался у нее за спиной незримым стражем. Его взгляд с каждой минутой становился осмысление, и пару раз Яр ловил его на себе. Изучающий, пронзительный. Хмыкнул, присматриваясь. О, да мальчишка не так прост, как могло показаться сначала.

— Ты мне зачем в дом ловчего привела? — Яр перевел взгляд на Агафью, та нервно теребила край платка, закусив нижнюю губу. Собиралась с мыслями. Значит разговор будет долгим. Хозяин вздохнул и сел в кожаное кресло, что стояло напротив.

— Он не обучен. — Отмахнулась Агафья и продолжила уже серьезно. — Беда у нас приключилась. Упырица людей из села в берёзовую рощу уводит. А оттуда, сам знаешь, никто ещё не вернулся.

— И что же? Ты упыриц давно не видела? Али науку Клементины забыть успела? Вроде годы твои ещё ого-го. По оврагам бегать способна. Сеть ловчую плести умеешь. Так чего же ко мне пришла? Али кольев тебе осиновых настругать? — Яр явно потешался над её нелепым рассказом.

— Ну-ну, по зубоскаль, если желаешь. Да только нет моих сил против Борея выстоять. И не будет. Сам знаешь. А Татьянку изловить не проблема. Да только тогда логово не найти будет. И он ещё таких с десяток обратит, и я посмотрю до смеха ли тебе будет, мой дорогой друг.

Сказала, как припечатала. Яр нахмурился. Уж очень ему не хотелось с первородным связываться. А Борей, гад, мстительный. Не даст жить спокойно. Разве что в Навье вернуть. Так ведь там и его ждут. И явно не чаи с малиной пить. Однако же на своей территории чужаков терпеть негоже.

— Ладно. Помогу по старой дружбе. — Он видел, как Агафья вся подобралась. Чует, ведьма, не за просто так согласие получила. Вон, даже кулаки сжала, губы ниточкой. Ждёт. — Ты мне мальца в услужение на сто лет дай. На том и порешим.

— А что же, ручная приведюшка уже не в почёте? — Агафья зыркнула в сторону камина. Там что-то ощутимо ухнуло, и умчалось восвояси.

— Это мое последнее слово. — Яр развел руками и встал, намекая, что аудиенция окончена.

Агафья вздохнула, повернулась к мальчонке и что-то быстро ему шепнула на ухо. Тот молча кивнул.

— Надеюсь, твое слово все так же крепко. Сто лет, и не часом больше. Его зовут Тимофеем. А остальное ты и сам знаешь.

Агафья ушла не прощаясь. Яр лишь покачал головой. Вот склочная баба.

///

Алёнка сидела у камина, протянув к нему озябшие руки. Впрочем, не видя в этом особого смысла. Ведь скоро Хозяин вернётся и сожрёт её, как и обещал. Ох, как же хотелось жить. Солнышко ещё хотя-бы раз увидеть, с подружками попрощаться... Ведь они даже не заметили её исчезновения. Все ведьмино зелье, проклятое. Забыли они. Все о ней забыли. Вот была Алёнка и нет. Не стоило ей с мачехой ссорится. Пусть бы было обидно. Поплакала бы за околицей часок, другой, да и забыла бы. Знала же, не доведет её длинный язык до добра.

Дарья на рассвете вернулась. Собрала нехитрых пожитков, сунула ей в руку краюху хлеба и отправила к Агафье. Видать, сама боялась туда сунутся. Ну ничего. Жизнь ей припомнит ещё все прегрешения.

Алёнка утерла нос и поднялась. В комнату вошёл хозяин, а за ним парень, на вид лет семнадцати. Высокий, плечистый. Глазами так и сверлит. Что в душу смотрит.

— Ну, Тимофей, принимай помощницу. — Хозяин усмехнулся и похлопал парня по плечу. — Сил в ней кроха. Так что для начала откорми, да покажи где баня. А потом расскажешь правила. А у меня дел много. Надо будешь, позову. Раньше не суйся. Голову откушу.

Сказал и растворился. Алёнка с непониманием смотрела на парня.

— А как же? Он меня есть не будет?

— Будет, будет. — Хохотнул парень. — Слыхала — откормить тебя надо, да в нормальный вид привести. Он лохматых, зареванных замарашек есть не любит. Пойдем.

Девчонка лишь икнула, опустила голову и обречённо пошла следом.

///

— Изя, Изя! Вылезай, гад ушастый. Разговор есть.

Яр постучал по зеркалу раз, другой. Тишина. Размахнулся, хлопнул по столу что есть мочи. Из зеркала завопили.

— Ой-ой-ой. Разве же так можно с хрупкою вещицей обращаться? Варвар. — Из зеркальной глади вылезла мохнатая, клыкастая морда.

— Это ты то, хрупкий? — Скептически спросил Яр, и схватившись за морду, потянул на себя. Изя кубарем выкатился на пыльный чердачный пол.

— А хоть и я. — Существо выпрямилось, пытаясь отряхнуться от пыли, своротило вазу стоящую на столе. Та, с тихим дзинь, разлетелась на куски. — Тварь я дрожащая или право имею?

— Тварь ты конечно, редкостная. — Хозяин помассировал виски. Начинала болеть голова. Плохо. — Но в данный момент очень полезная. Будешь сегодня посланником. Нужно отнести Борею вот это письмо. — Яр вручил косматику сложенный в четверо лист бумаги.

— Шлите письма почтой России. — Скривился Изя, держа послание на вытянутой руке, так, если бы там была сибирская язва.

— Хочешь, тебя пошлю? Бандеролью! — Осклабился Яр, в предвкушении потирая руки.

— Не надо. — Пропищал Изя, пряча письмо за спину. — Все будет в лучшем виде. Зеркальце верни.

— Так то лучше. — Хозяин довольный, протянул Изе желанный предмет. Через пару мгновений тот исчез в синем пламени. Изя взвыл. — Совсем за дурака меня держишь? Все сделаешь как надо, верну зеркало. Направление подсказать?

— Не, не. Сам найду. — Косматик бочком пробрался к чернеющему провалу и был таков.

— Что же. Начинаем военные действия. — Яр потёр руки, и к нему со всех сторон начали сползаться тени.

Противостояние

— Она прокляла тебя! — Хохотал маленький, серый чертёнок, бегая из одного угла маленькой комнатушки в другой. — Тебя! Ой, умора. Держите меня семеро.

— Подумаешь. — Отмахнулся демон с витыми рогами и повернулся спиной к шумящему недоразумению. Тот тихо поскуливал в углу. — Она это делает по пять раз на дню.

— Это да. Но сегодня разошлась. — Черная тень тихо хихикнула. — Розовый тебе к лицу.

— Нравится? Хочешь, попрошу чтобы и тебя прокляла? — Демон хищно осклабился и его рука удлинилась. Тень шустро вернулась на свое место. Чертёнок тоже притих.

— А в четверг белый день будет. — Мечтательно протянул, доселе молчавший Триг. — Как думаете, пойдет? В прошлый раз весело было.

— Хорошо бы. Я одну мавочку в прошлый раз заприметил. Аппетитная. — Бес даже облизнулся для наглядности.

— А тебе бы только пожрать. — Чертёнок фыркнул.

— Ну а что ещё делать? Агафья последнюю неделю хмурая ходит. Скучно. Толи дело раньше. Помните?

— Да забери вас всех Черно бог. — Агафья вскочила с постели, сонная и злая. В её глазах мелькали молнии. — Дайте поспать в конце концов. А то всех прокляну. Пополню коллекцию. — Для наглядности по дому поплыл сизый туман. Голоса затихли. Притаились во тьме углов. Женщина вздохнула и вернулась в объятья Морфея.

///

В доме 24 Сениховского переулка горел свет. Опять. Яр в бессильной злобе швырял в стену голубой графин с зелёной каймой. В десятый раз. Тот, как и положено, разлетелся на осколки, соприкасаясь с твердой поверхностью стены, осыпался красивым крошевом на паркет. А через миг принимал первоначальное состояние. Что, опять же, злило.

Изя вернулся после полудня следующего дня. Мокрый, понурый. Тихо матерился. Яру даже жаль его стало. Впрочем, жалость прошла, как только он услышал, что передал в ответ Борей.

Вкратце, и убрав всю нецензурщину, выходило следующее.

" Никуда я не уйду. Мне тут понравилось. Тепло, уютно и сытно. Идти против меня не советую. Проиграешь"

Изя боязливо переминаться с ноги на ногу. Убить не убьет, но покалечить может. Но больше страха, нечистику хотелось домой.

— Я поручение выполнил. Верни зеркало. — Изя покосился на графин. Почему-то он вызывал смутное беспокойство. Лёгкое, еле заметное. Но все же...

— Конечно. Спасибо. — Пробормотал отрешённо и щёлкнул пальцами. На столе появилось зеркало.

— Свидимся. — Коротко бросил Изя, исчезая в голубом мареве.

Яр ещё пару минут задумчиво смотрел в одну точку. Дело ясное, что дело темное. По всему выходило, что первородный честно играть не хочет. Идти к нему сейчас глупо. За ним клан Мормерта. И София. Да, последнюю видеть не хотелось, пожалуй, больше всего. Больно память у нее хорошая. Вряд-ли она смогла забыть беглеца. Хотя... Это было так давно. А вдруг...

— Антонин. Я знаю, ты здесь. Опять подслушивал.

Яр посмотрел на противоположную стену. Но там было пусто. Хозяин нахмурился. Он явно чувствовал чье то присутствие. Почему-то не удавалось определить носитель. Странно. Мужчина подошёл к стене и легонько постучал. — Антонин.

— Я здесь. — Раздался из-за спины шелестящий голос.

— В доме чужак? — Яр задал вопрос, но ответ слышать не желал.

— Да. — Коротко ответил призрак.

— Долго?

— Часа два.

— Твою же...

///

Город пылал. Точнее, Ирме так казалось. Девушка шла прочь, и её босые ноги лизали языки пламени. Боли не было. Лишь вязкая, удушающая пустота. И голос. Чарующий, манящий. Сладкий, как патока. Он вел её все дальше. Туда, где за берёзовой рощей раскинулось Успенское кладбище. К зыбким теням, мерцающим в предрассветной дымке. Зовущим её по имени. Они её знают? Нужно проверить...

— Алло. Алло! Меня слышно?! Катерина! Алло! — В трубке шипело, клокотало и булькало. Голоса менялись, множились, но текст был неизменным. — Забери меня. Забери. Страшно. Холодно.

Ася удивлённо смотрела на взбесившийся телефон, и не понимала ровным счётом ничего. Ещё эта бабка у метро.

— Деточка, за тобой тень ходит. Будь осторожна.

Ася отмахнулась. Ей было не до теней. Она опаздывала в универ. Зуб удавит, если она ещё раз откроет дверь после звонка.

— Я за всю свою карьеру не видела такой безалаберности! Антохина! Когда вы прекратите опаздывать? Безобразие!

Ася перепрыгивала через две ступеньки, чем пугала сонных прохожих. Но ей было плевать. Ветер свистел в ушах, когда она вбежала на платформу. Двери закрылись аккурат перед её носом.

— Следующая станция Ленинградская. — Услышала она на прощание.

— Да что же за день сегодня такой?! — Ася со злости и досады пнула пустую банку из под энергетика. Та с грохотом пролетела к рельсам и упала ровно на границе света и тени. А через миг её схватила косматая рука и утащила в черноту.

Ася моргнула. Потерла глаза. Ей ведь это показалось, да? Оглядела людей вокруг. Все как обычно. До неё никому нет дела. И нечто видела, выходит, только она. Определенно, нужно дать себе отдохнуть. Уже глючит. Девушка повернулась, чтобы пойти к ближайшей скамейке.

За спиной раздался тихий смех...

Сломанные

Утро выдалось на редкость пасмурным и хмурым. Косматые хлопья тумана медленно оседали на Петрушино. Селяне мирно спали, видя десятый сон. А под их домами гуляла смерть. Искала костлявая что-то. И не находила. Ведь искомое было спрятано далеко и надёжно.

Агафья появилась неожиданно. Как черт из табакерки. Стала перед смертью, загородила дорогу, хмуро бросила.

— Не пущу.

Смерть лишь усмехнулась. Но осталась на месте, с любопытством разглядывая женщину.

— Знаю за кем пришла. Не отдам. Не твоя она. Откуплена.

Застыла костлявая. Ни один мускул не дрогнул. Только глазами сверлит.

— Проверь. Нет её более в списке. И не будет. Уходи.

Смерть достала из кармана свиток. Посмотрела. Повернула к Агафье. Ткнула костлявым пальцем в пергамент. Женщина побледнела и отступила на шаг.

— Не может быть...

Смерть лишь безразлично хмыкнула. Имя в списке было. Сверкало алым на бумаге. Значит право она имеет полное. Не оспорить... Оспорить... Осп...

— Стой! Мою жизнь возьми! А её не тронь.

Костлявая замерла в раздумьях. А потом заговорила. Тихо. Как опавшая осенняя листва зашелестела.

— Твоя душа черна как ночь. Ты давно мертва. Твое тело имеет такой вид лишь из-за магии. Не подходишь. Жизнь за жизнь. Таков закон! Ты его знаешь не хуже меня.

Теперь был черед Агафьи думать. Сможет ли она уйти за край. Переступить незримую черту. Совершить столь великое злодеяние. Что думать. Уже перешла... Мысли неслись в бешеном ритме, перебирались варианты. Точно. У Марты недавно родилась дочка. Недели полторы крохе...

— Я дам тебе жизнь.

— Подписывай.

В руках Смерти возник обычный лист бумаги. И длинный нож. Агафья полоснула по ладони, и алые капли заструились по бумаге, моментально впитываясь.

Назад дороги нет.

///

Алёнка сидела на мягком, пушистом белом ковре и наблюдала за игрой света и тени. Настольная лампа была резной и медленно кружилась, рисуя на стенах волшебные узоры. Девочка не заметила когда погрузилась в сон.

Она шла по длинному извилистому коридору. В руке факел, под ногами шелест и хруст. Смотреть что там совсем не хотелось. Машинально переставляя ноги, девчонка вглядывалась в едва разгоняемую тьму. Впереди что-то мерцало. Словно... зеркало. Алёнка подошла ближе и коснулась пальцами гладкого стекла. То отозвалось еле слышным гулом и лёгкой вибрацией. А потом она увидела...

Отражение улыбнулось. Алёнка машинально улыбнулась в ответ, вглядываясь и прислушиваясь. Что-то было не так. Она не понимала что именно, но на подсознании чувствовала, рядом беда. Нужно бежать. Срочно. Она даже сделала шаг назад...

— От себя не убежишь. — Прошелестело зеркало. Девчонка вскрикнула. — Садись, поговорим.

Алёнка опасливо покосилась на стул, который стоял рядом и уселась. Всё-таки не часто говорящие зеркала можно встретить.

— Ты знаешь, что особенная. Верно? Самая маленькая... Самая дерзкая и отчаянная. Знаешь, чья кровь в тебе течёт? Знааешь. Я все вижу. Агафья за тебя со смертью торгуется...

Алёнка вскочила услышав последние слова.

— Нет. Она не должна! Мне на роду написано умереть. — Говорила быстро. Но с тем отчётливо и ровно. — Хозяин меня съест и проклятое падёт. Род прервется и...

— Дура! — Яркая вспышка. Зеркало разлетелось на осколки. Перед ней стоял Тимофей. Точнее, крайне злой Тимофей. — Ты зачем вещи без спроса трогаешь?

— Я не...

— На лампе были знаки?

— Были.

— При касании вспыхнули?

— Угу...

— Дура.

Тимофей схватил девчонку за руку и потащил по длинному коридору назад. За спиной что-то утробно заурчало. Белесый туман медленно но верно заполнял все пространство. Дышать становилось все труднее. Иногда что-то сверкало, но парень упрямо вел её вперёд.

— Что там? — Все же решилась спросить.

— Лучше тебе не знать, маленькая нунья. — Тимофей взглянул ей за спину и на миг яркая вспышка осветила все вокруг. Алёнка обернулась...

Их окружало множество маленьких гусениц. Ну или чего-то отдаленно похожего на них. Они шелестели и подбирались все ближе. Ещё миг и удалось рассмотреть черные глазки и маленькие ворсинки покрывающие склизкие тельца. Алёнка протянула руку и ближайшая гусеница оказалась на ладошке. Тимофей взвыл и попытался забрать, но девчонка отрицательно качнула головой.

— Не тронь. Они хорошие.

— Угу. И они сейчас нас сожрут. Смотри.

Он указал вниз. Там копошилась белая масса, подбираясь к их ногам. Самые быстрые уже ползли вверх. Впивались в кожу, причиняя жгучую боль, оставляя после себя кровавые дорожки.

Алёнка заорала и закрыв глаза сделала пас рукой. Единственное что пришло в голову в данный момент.

— Сгинь!

Коридор ощутимо тряхнуло, с потолка посыпалась штукатурка. Гусениц как ветром сдуло. Тимофей вздохнул и устало потёр переносицу. Проблем прибавилось. Мельком взглянув на девчонку и отметив изменения, схватил за руку и потащил прочь.

Алёнка очнулась там же. Только лампа была разбита. Девчонка встала и подошла ближе.

— Какая жалость. Красиво было. — Протянула задумчиво.

— И опасно. — Тимофей сидел в кресле и с задумчивым видом крутил в руке перьевую ручку. — Давно узнала?

— Полгода назад. — Алёнка вздохнула, подошла к окну. Собирался дождь. Небо затянуло тучами. — Мачеха напилась и проболталась. И про отца... И про это. — Махнула рукой и синий графин разлетелся на осколки.

— Ей, осторожнее. — Тимофей нахмурился. — Правило номер раз. В этом доме способностями можно пользоваться только в случае крайней опасности. Правило номер два. Непонятные предметы руками не трогать. Вообще старайся ничего здесь не трогать. Чревато. Правило номер три. Готовить теперь будешь ты. Кухня внизу. Третья дверь слева.

— Я? — Алёнка удивлённо посмотрела на парня. Тот лишь кивнул.

— Ну должна от тебя быть хоть какая-то польза. Пока одни разрушения. Раз хозяин тебя впустил, будь добра вливается в механизм. Он не любит, когда что-то идёт не по плану.

Лес шумел. Его маленькая армия полнилась новичками. Голодными, злыми, быстрыми. Скоро он навестит старого приятеля. Скоро... А пока силы не равны.

Первородный ухмыльнулся, оглядывая маленькую, хрупкую девушку. В её глазах плескался страх и отчаянье. Хорошо. Он это любит. Его это питает. Жди Яр... Жди.

Ночь — время чудес

"Когда двери раскроются и запахом леса повеет, я, может быть, разберусь, что осталось во мне от меня."

Они шли медленно. Почти наугад. Осторожно выискивали глазами в траве еле заметную тропку, беззвучно шевеля губами молитвы. Все которые знали. Без остановки. Помнили науку предков. Не давали себе отдохнуть. Лишь изредка доставали воду, делали по глотку. Все на ходу.

Яркая зелень редкой рощицы вскоре сменилась высокими елями, глубокого зелёного цвета. Колючие красавицы, казалось, доставали верхушками до пушистых облаков. Медленно качаясь под порывами ветра, как будто убаюкивали ангелочков, лежавших на мягких перинах. Солнце клонилось к закату. Лес полноценно вступил в свои права, и стало сложнее различать вихляющую тропку. А ещё вдруг все стихло. Как будто музыку поставили на паузу. Не пели птицы, не стрекотали в траве кузнечики, даже деревья перестали скрипеть на ветру. Хотя сама стихия никуда не делась, то и дело трепля волосы.

Посреди тропинки лежало поваленное дерево. Путники обошли его с одной стороны, с другой. Попытались перелезть, да только штаны порвали и заноз в ладони набрали.

— Нельзя останавливаться. — Виктор устало вытер ладонью пот со лба.

— Открыл Америку. Сама знаю. — Его спутница раздражённо тряхнула каштановыми волосами, разглядывая преграду. — Пойдем в обход.

— Через рощу? Сдурела? Тут осталось совсем немного. — Парень тоскливо смотрел вдаль. Туда, где еле заметно, в лучах заходящего солнца, мерцала водная гладь. Тратить ещё два часа на дорогу не хотелось. Только не сегодня. Не сейчас.

— А у тебя есть другой вариант? — Терпение девушки подходило к концу. Она знала, других вариантов нет и быть не может.— Тогда пошли.

Но едва сойдя с тропы они увидели идущую к ним девушку в белом платье, на голове венок из маков и и васильков, на губах полуулыбка.

— Здравствуйте. Куда идёте? — Голос у нее был певучим и плавным. Само дружелюбие.

— К озеру. Но тут не пройти. — Виктор ответил, даже не задумываясь.

— Это почему же? — Удивилась девушка. — Вон тропка. Пойдёмте. Мне тоже туда.

Путники ошалело переглянулись. Путь действительно был свободен. Тем лучше.

Чем ближе они подходили к озеру, тем громче был слышен звонкий смех и улюлюканье. А после и само действо удалось увидеть. Вовек не забыть.

Посреди поляны ярко горел костер, взметая ввысь сонм маленьких горящих звёздочек. А вокруг танцевали одиннадцать девушек. На всех одинаковые наряды — белые платья до пят, венки и улыбки от которых сводило скулы, столь приторными они были. Танец был прекрасен и гармоничен, движения синхронные, как будто манили к себе. Их новая знакомая легко влилась в это странное действо, зовя за собой.

Вероника зачарованно сделала шаг вперёд. Протянула руки в попытке дотянутся к своей новой спутнице, закружится с ней в танце. Быть частью этого события. Своей...

— Стой, дуреха! — Руку обожгло, наваждение спало. Она обнаружила, что стоит в центре, а девушки вокруг нее плотным кольцом. Улыбаются. Тянут руки. Зовут к себе. Пригляделась. Платья на них, что лохмотья висят, изодраны в клочья, цветы в венках давно засохли, а улыбки превратились в оскал. Глаза только блестят все так же азартно.

— Наша. Нашшаа. — Зашумели разом. — Не отдадим. Добыча. — Острые как ножи, зубы и тянущиеся к ней руки вызывали животный, первобытный страх. Кричать она не могла, воздуха не хватало, чтобы сделать спасительный вздох.

— Ну, считайте сегодня не ваш день. — Голос спокойный, но такой же тихий. Вероника закрутила головой в поисках его обладателя. Но так и не нашла. Перед глазами все плыло, заволакивает мир в красную пелену. Ещё немного и она грохнется в обморок.

— Наш. Белый день. Не отдадим. Уходи!

В кожу впились когтями, раздирая её. Тянули к себе, упиваясь ароматом свежей крови. Лица исказились, заструились черты доселе бесподобно красивые, меняясь на жуткие восковые маски. Ещё чуть-чуть, и она станет ужином. Дикая мысль заставила расхохотаться в голос. Громко. С надрывом.

Яркий огненный шар врезался в грудь одной из девушек. Та истошно заверещала, но все же осталась на месте. Зато руки больше не тянула. И то радость.

— А чтоб вас черти драли. — Выругался все тот же голос, и яркая красная плеть взвилась над землёй, чтобы через миг опустится на шею девицам, так жаждущим её крови. В воздухе запахло гарью и тухлым мясом. — Брысь.

Корни ближайших деревьев вдруг зашевелились поднимаясь над землёй. Из-за лохматой ели вышел столь же лохматый старик. В его руках была изогнутая на конце палица.

— Ты пошто моих дочек обижаешь? Не стыдно? — Голос скрипучий, что сосна в непогожий день. — Сегодня их день. Их время.

— Борилей, это моя территория. Не забывайся. — Яр вышел на свет. — Время жатвы осенью. Тогда вам руки развязаны. А сейчас отпустите девчонку.

— Она нас видела! — Возмутились девушки, но круг рассыпался и девушка кинулась за спину спасителю.

— С этим Агафья поможет. Не волнуйтесь. — Яр махнул рукой и хотел уже уходить, но остановился. — Кстати, ко мне Елейкины нынче заглядывали. На тебя жаловались. Тропы путаешь, грибы да ягоды прячешь. Нельзя так.

— Сами виноваты. — Буркнул дед. — Пришли, кричат, сорят, костры жгут. Скажи спасибо, что живыми отпустил.

— Спасибо.

Яр вывел Веронику на широкую проселочную дорогу.

— Иди прямо, никуда не сворачивай. Назад не смотри. Иначе больше не отпустят. Через полчаса выйдешь к городу. И не ходи больше одна в лес в белый день.

Только дома, закутавшись в теплый плед, Вероника поняла, о чем была последняя фраза незнакомца. И ещё то, как мало она знает об окружающем её мире…

День ушёл, убавилась черта,

Я опять подвинулся к уходу.

Лёгким взмахом белого перста

Тайны лет я разрезаю воду.

Неожиданная встреча

— Вы что себе позволяете?! — Утро начиналось не с кофе. Дамочка, в вырви глазном зелёном костюме, стояла на пороге и верещала так, что вот-вот лопнут стекла в окнах. В её правой руке был зонт, почему-то мокрый и дырявый. А левой она не позволяла закрыть дверь, крепко в нее вцепившись наманикюренными пальчиками. Её красные глаза метали искры. Ещё минута и Тимофей задымится. Он краснел, пыхтел, что-то доказывал, увещевал. Но дамочка к всему этому была глуха. — Да знаете кто я такая! Да я вас ордену сдам! В Навье отправлю. Да я...

Дамочка осеклась на полуслове. Её глаза стали похожи на блюдца, нижняя челюсть отвисла и она с шумом втянула воздух.

— Ты!

Тимофей чувствуя бурю, благополучно смылся, по пути прихватив с собой Алёнку.

— Тебе такое рано смотреть. А тем более слушать.

Когда дверь за ними закрылась, грянул гром.

— Я. — Коротко ответил Яр, кивая в сторону гостиной. — Пойдем. Там удобнее будет говорить.

Когда они уселись друг на против друга в удобные кресла, и перед ними возникли чашки с горячим шоколадом и корицей, Яр решился задать вопрос.

— Зачем ты здесь, Дина?

Та пристально на него взглянула, повела плечами, кивнула каким-то своим мыслям и ответила.

— Клан знает, что творит Борей. Имир волнуется. Нам не нужны новые проблемы. Со старыми разобраться бы. Собственно он меня и послал к тебе. Яр, не натвори глупостей. Борей дурак, конечно, но в конфронтацию с тобой вступать не будет. Отпусти его с миром. Клан позаботится, чтобы он на твою территорию больше не заходил.

Яр задумался. Если все так, одной проблемой меньше. Только подозрительно легко все получилось. Он помнил про сыр и мышеловку. И про сон тоже. Где-то подвох.

— Если Борей уйдет с этих земель, значит будет творить зло где-то ещё. И придут ко мне хозяева за помощью. Как не крути, итог один. Борея ждёт смерть. А кто это сделает вопрос другой.

— Он уйдет на Опольцево. Там его никто не тронет. — Дина покрутила в руке зонт, разбрызгивая капли вокруг. — Согласен?

— Ну и запросы. — Яр присвистнул. На Опольцево водилось нечисти больше, чем этого позволял договор Света и Тьмы. Впрочем, народ там не далеко от порождений завесы ушел. Борею будет комфортно.— И когда же это случится?

— После жатвы. — Дина скривилась, как от зубной боли. — Раньше не согласен.

— До нее ещё месяц! Да знаешь ли ты сколько душ он уже погубил? А сколько сможет погубить за это время? Он что-то готовит. Для меня, Дина. И не надо на меня так смотреть. Я чувствую.

Сестрица Яру не верила. Молча вытащила маленькую коробочку, открыла, высыпала на ладонь горсть пыли. Хозяин услужливо капнул в самую середину воском из свечи. Пыль зашевелилась взмывая в воздух. Заполнила комнату мириадами синих искорок. Они плавно дрейфовали в потоках воздуха издавая лёгкий гул.

— Вот видишь. — Дина победно усмехнулась. — Все хорош... — Цвет менялся на красный. Медленно. Перетекая в полутона, а потом закружился в бешеном ритме, увлекая все мелкие предметы, что были в комнате.

— Вижу. — Зло прошипел Яр. Щёлкнул пальцами. Пыль опала на ковер, едва мерцая.

— Не может быть. — Дина закрыла рот рукой. — Он обманул клан. Лжец! — Она вскочила, бросилась к двери, но та оказалась закрыта. Повернулась, непонимающе уставилась на Яра.

— Сядь. Мешаешь думать.

Дина кивнула и вернулась обратно.

По всему выходило, что грядет война. Меньшего от Борея ждать не стоит. Тысячи отнятых жизней, для него, так, пыль на ветру. Если не подготовится, размажет по стенке, не успеешь опомнится. Но не даром Яр хозяином служит. Козыри в рукаве имеются.

— Значит слушай. Сделаем вот что...

///

Борей знал, что за ним придут. Выжидал. Искал сильные чары. Все, что может помочь в бою. Знал что будет не легко. Но первый удар все же пропустил. Без магии или других уловок. По людски. Кулаком в челюсть. Второй перебил нос. Третий Борей блокировал. Попытался перетечь в иную форму, да что-то мешало. Заметил. На притолоке торчал нож. Усмехнулся.

— Серебром решил взять. — Нож улетел в тень угла. — А вот фиг тебе. Голову ты мою не получишь.

— Да на хрен она мне надо. — Захохотал Яр, но тут же пошатнулся. Виски сдавило невидимым обручем. — Мне милее вон тот кулончик, что ты носишь около сердца. Конечно, ты мне его не отдашь. Так что да, ты лишишься своей буйной головушки. Однако, можем решить дело миром. Подпиши договор и ты свободен.

— Ага. Свободен не посещать землю две тысячи лет. Каждую буковку там знаю. Не суй мне эту гадость. Даже не предлагай.

— Твое право. Тогда не обессудь. — Огненная плеть вспорола воздух. Удар. И тело грузно падает на пол. Но лишь Яр приблизился, исчезло. Из далека послышался ехидный смешок.

— Сволочь ты, Борей. И трус! — Яр в бессильной злобе саданул кулаком по стене. — Ничего. Я найду тебя. И убью.

— Жду... — Донеслось эхо из-за пригорка и все стихло.

Яр зло сплюнул, собрал вещи и отправился домой. Пятая вылазка не удалась. Так и запишем. Ничего времени достаточно. Вылезет, гад.

///

Теплый солнечный свет лился из приоткрытого окна, на ветке вишни о чем то беседовали две птички, кот Маркиз вальяжно возлежал под грушей и что-то во сне мурлыкал...

— Открывай! Я хочу видеть дочь! Имею право!

Дверь ходила ходуном, того и гляди снесёт. Однако старый шкаф этому явно мешал, надёжно подпирая её. Побледневшая Катерина прижала ближе к себе младенца, беспрестанно шепча молитвы. Отвечать Игнату, себе дороже. Оставалось уповать на то, что он устанет и уйдет.

— Катерина, открой! Христом Богом прошу. Я пить брошу! Слышишь? Открой, гадина!

Град ударов обрушился на дверь с новой силой. Женщина всхлипнула и посмотрела на черный лаз в потолке. Другого выхода в тот момент она не видела. Страх сковал её мысли, делая их тягучими, все вокруг будто заволокло туманом. Одна только мысль билась в голове. Одно желание. Спасти дочь. После она пожалела о таком решении. Но именно в тот момент разум как-будто помутился.

Катерина осторожно взобралась по ступенькам хлипкой лесенки на чердак. Огляделась вокруг. Темно и тянет сыростью. Прошла вглубь, туда, где накануне чертила руны на полу и стенах. Положила в центр пентаграммы притихшую дочку. Вздохнула. Зажгла свечи. Порыв ветра тот час потушил пламя. Как-будто давая шанс одуматься. Нет. Пора. Свечи вспыхнули вновь. Губы произнесли нужные слова.

Завеса мерцает. Такая близкая. Казалось, только руку протяни. Но Катерина знала, это обман. Иллюзия. И все же сделала шаг на встречу.

Тонкие пальцы обхватили её за плечи, больно впечатывая в стену. Острые когти впились в нежную плоть, разрывая, сминая. По рукам заструилась кровь.

— Зачем вызвала? — Ей в лицо пахнуло мертвечиной. Голос скрипучий и едкий, как кислота. Значит все верно сделала.

— Дочь забери. — Коротко. Без эмоций. Как будто не её вовсе кровиночка.

— О, какой щедрый дар. — Её руки вмиг оставили в покое. — И что я должен сделать взамен?

— Убей Игната. Я жить хочу спокойно. За двадцать лет всю душу мне вымотал. Сил больше нет. И эта такая же будет. Бестолковая. Я видела. Карты показали.

— А раньше ты этого не знала? — Голос стал злым и холодным. — Ведь раскладывала, ещё когда Игнат только чаёвничать приходил. Хитришь, Катерина. А я этого не люблю.

Но женщина была непреклонна. Условия сделки неизменны. Боргар взял на руки младенца, спрятал контракт и исчез...

Катерина без чувств повалилась на пол. Так и пролежала, пока Игнат её не нашел, да в чувство привел.

— Очухалась? Где дочь? — Он зло стукнул кулаком по стене, аккурат возле её головы. — Если с ней что-то случится, я тебя тут и прикопаю, возле дома.

Катерина поморщилась, схватилась руками за голову — кровь. Видимо, когда падала, хорошо об пол приложилась. Однако встала сама, отвергнув помощь мужа. Подошла к окну, распахнула настежь, вдыхая свежий воздух.

— Отдала. Не твоя она. И никогда твоей не будет. — Голос спокойный и ровный. Как-будто разговор о чем-то будничном ведётся.

— Что ты такое говоришь? — Игнат подлетел, влепил пощечину — даже не пошатнулась. Лишь глазами зло сверлит. Правда, значит. Махнул рукой, ушел молча. Бог рассудит.

Пить действительно бросил. Дом поправил, который от родителей достался, хозяйство завел. Спокойно прожил до старости. А перед смертью она пришла...

Агафья сидела за столом, невидящим взглядом смотрела в стену. Раскрытая книга лежала перед ней на столе.

— Ну что, исправлять будешь? — Насмешливо спросила тень. — Могу пару идей подкинуть, поинтереснее.

— Ты хотел сказать, по кровожаднее? — Усмехнулась Агафья, закрывая книгу. — Пусть все останется, как было. Её жизнь и так наказала. От неё всё отвернулись. Никто не протянул руку помощи в трудный час. Большего мне не надо.

В дверь заколотили и Агафья вздрогнула, ещё не отойдя от книжных видений. Осторожно подошла к двери, приоткрыла, чтобы через миг распахнуть и с ужасом взглянуть на гостя.

— Помоги... — Яр медленно сполз по дверному косяку вниз, теряя сознание.

Петрушино поглощала тьма. Где-то вдали был слышен ехидный смех…

///

— Остановись! Да остановись же ты, черт лысый! — Яр выдохнул, схватился за вмиг почерневшую берёзу, вытер пот со лба и усмехнулся. Надо же, шустрый аки заяц.

Заяц, то бишь чёрт, показал ему средний палец и не сбавляя ходу скрылся в густом малиннике. Яр медленно подошёл к ближайшему кусту, оторвал самый яркий листик, скрутил в трубочку и коротко дунул. Поднялся сильный ветер и откуда-то из глубины леса послышался недовольный окрик.

— Читеришь, Яр.

Хозяин довольно потёр руки. Листик мелким крошевом упал под ноги. За спиной протяжно ухнуло и затихло.

— Да сколько можно то? Али мест других для своих забав найти не можешь? Всю живность мне распугал, окаянный. Завесы на тебя нет.

Махонький, сморщенный старичок, похожий больше на засушенную поганку, нежели владыку здешних мест, зло буравил Яра черными, водянистыми глазами-пуговками. Его потрепанные временем и непогодой домотканые серые одежды, подметали мелкий лесной сор, оставляя после себя едва заметный след. Крюка в руке опасно светилась зелёным, то и дело прорезая рунное древко яркими всполохами.

Яр нахмурился. Охоту сбивать не хотелось. Но и ссорится с лешим тоже.

— Не серчай, Весник. Верну твою живность в целости и сохранности. Вот поймаю одну мохнатую задницу и сразу все верну.

— Очень надо?

Старичок нахмурился, задумчиво жуя травинку.

— Не передать словами, как надо. Пустишь?

— Ступай уж. — Яр выдохнул облегчённо. — Только камешек оставь и можешь идти. — Весник хитро сверкнул глазами, меняя их цвет на болотный. Хозяин замер. Не ожидал, что старый плут учует. Надёжно ведь спрятал.

— Может что другое? Камень не могу, уж прости. — Яр лихорадочно шарил по карманам, ища подношение. И не видел, как резко потемнело, по небу резво поползли лохматые сине-сизые грозовые облака, а воздух наполнился озоном. Деревья опасливо заскрипели, клонясь под резкими порывами ветра.

— Камень оставь! — Четко повторил Весник, меняясь на глазах. Его плечи расправились, глаза прояснились, став небесно голубыми, руки проворно крутанули Крюку, описывая в воздухе идеально ровный круг. Яр попятился, отчётливо понимая, что запахло жареным.

— Не Весник. — Слова эхом пронеслись над лесом. Самозванец захохотал, улавливая в глазах собеседника понимание и узнавание. И все же ждал, пока Яр сделает первый шаг. Тот нахмурился, но все же признал окончательно. — Гуляешь, значит? Или очередную девку ищешь.

— Ну что за тон! — Первородный скривился, впрочем не отводя взгляд от Яра не на секунду. — Девушку. Да. Ты все верно подметил. Для завершения ритуала мне нужна последняя жертва. Какие-то проблемы? — Борей насмешливо поднял бровь.

— Ты забираешь невинные жизни. Это неприемлемо. Не на моей территории. — Яр вскинул правую руку к небу, и яркая вспышка на миг осветила поляну. Тени, почти коснувшиеся его ног, с визгом исчезли, вернувшись в спасительную темноту.

— С каких пор тебя начали волновать жизни жалких людишек? Это лишь корм для нас, ты и сам это знаешь. Хватит прикидывается святошей. В храм тебя Илларион все равно не пустит. Да, и Стефанию ты не вернёшь.

Лицо Яра исказилось гримасой боли. Мгновение и грозовая туча пролилась ливнем на голову Борея. Тот недовольно отступил на пару шагов в сторону.

— Серьёзно? Что за дет... — Договорить ему не дал яркий разряд молнии, пронзив, словно бабочку. Первородный повалился на жухлую траву, дико воя. — Сволочь.

— У меня никогда не было цели её вернуть. Мертвым место на погосте. А что до Иллариона, то мы с ним давно рассчитались за все долги. Жаль что ты этого не знал, мой друг любезный. Помочь?

Яр протянул руку, но Борей проигнорировал столь широкий жест. Тяжело поднявшись, и отряхнув одежду от прилипших к ней листьев, он коротко щёлкнул пальцами. Ближайшая ель обрушилась на голову Яра, погребая его под зелёным пологом.

— До встречи, друг. — Борей усмехнулся исчезая в сизой дымке тумана.

///

В доме было тепло и уютно. Пахло травами и парным молоком. Агафья колдовала около печки, напевая под нос незатейливый мотив. За окном было светло. Мимо, шаркающей походкой, прошел Лукаш. Присел на лавку, угрюмо смотря на Яра.

— Очнулся, голубчик. Агафья, душа моя, принеси настой. Там, на подоконнике стоит. Как раз готов.

Женщина раздражённо хмыкнула, но все же принесла глиняную крынку, бережно замотанную поверх марлей.

— Здравствуй, Яр. Как себя чувствуешь?

— Терпимо. Вроде. Давно я тут отдыхаю? — Яр снял марлю и принюхался. Вроде не яд. Пахнет приятно.

— Выпей. Тебе нужно восстановить силы. Уж много крови потерял. А на курорте ты уж третий день.

— Солидно. Какие новости? — Яр сделал глоток и прислушался к ощущениям. По телу приятно разливалось тепло.

— Так, Машка пропала. Степанова дочка, значит. Всем селом искали. Сегодня из города машину прислали. Молодые, неопытные. Пусти их в лес, к вечеру придется четверых вместо одной искать. Егоровна им там инструктаж проводит.

Яр вспомнил Егоровну. Поперхнулся. Лукаш участливо пару раз саданул кулаком по спине. Дед дедом, а силища ого-го.

— Она же их до инфаркта доведет! Нельзя же так. Без подготовки. Ну что за люди. — Яр резко встал, о чем моментально пожалел. Во рту появился металлический привкус, в голове зашумело и мир дрогнув, померк, увлекая его в спасительную черноту.

Агафья зло зыркнула на Лукаша, молча показывая рукой на дверь.

— Не, ну а чего я? Он же сам попросил! Сам же, ну!

Дверь закрылась, и Агафья устало опустилась на стул. Без хозяина деревня быстро опустеет. Нужно что-то придумать.

///

Алёнка хмурилась, жевала нижнюю губу, пытаясь вывести очередной символ на двери. Уверенности в том, что её сил хватит, с каждой светящейся линией, становилось все меньше. Однако, она честно старалась помочь. Явилась на зов через час, с большой увесистой сумкой на боку. Все, что смогла найти за столь короткое время. Баночки и пузатые колбы перекочевали на стол, отсвечивая в рваном свете свечи бирюзой и серебром.

Тимофей молча наблюдал за процессом сидя на колченогом табурете в углу комнаты. Его силы пока не помогут. Остаётся лишь следить, как юная нунья порхает по дому с кисточкой в руке, выводя замысловатый узор. Её волосы отливают зеленью, а глаза отсвечивают красным. Впрочем, возможно это обман зрения, и у нее обычные глаза.

— Лимензе зуно. Аквертато ребе аква. Морте сие... — Губи шепчут почти беззвучно, движение кисти становится с каждым разом чётче и быстрее. Воздух в комнате искрит от такого количества магической энергии. Последний пузырёк и можно будет отдохнуть.

Тихий звон обрывает все внутри. Руша надежду на спасение. Алёнка опускается на колени, и с ужасом берет в руки осколки. На глаза предательски набегают слезы. Спасительное зелье разливается по полу грязновато серой лужицей.

— Нет! Нет! Этого не может быть. — Шепчет она в исступлении, не замечая, что пальцы изрезаны и тонкие струйки крови падают на пол, смешиваясь с зельем, а знаки на стенах вдруг вспыхивают и гаснут.

— Алёнка, смотри! — Тимофей тормошит её за плечи. — Круг замкнулся. Все хорошо. Теперь все будет хорошо.

Девчонка поднимает глаза, удивлённо вглядывается в линии. А потом переводит взгляд на мертвенно-белую Агафью. Заметила значит. Наверное нужно подойти, что-то сказать. Объяснить. Но тело вдруг подводит, становится ватным и Алёнка падает на пол.

Тимофей кидается к ней, но Агафья уже очнулась, вцепилась крепкой хваткой в плечи и тянет прочь из комнаты.

— Не тронь. Хуже будет. Пойдем.

— Но она же... Они... Нельзя так.

Тимофей пытался вырваться, объяснить, помочь. Но Агафья вытолкала его прочь, вышла следом и начертив на двери охранку, устало выдохнула.

Парень сидел под раскидистой грушей, меланхолично раскачиваясь, и беззвучно шепча все проклятия, которые только знал.

Агафья присела рядом. Оглянулась по сторонам, проверяя нет ли поблизости лишних ушей.

— То, что случилось известно только нам. Так и должно быть. Слышишь? Если кто-то прознает, будет беда.

— Но ведь завеса... Это преступление. Их заберут и предадут забвению.

— Это мы узнаем утром. Что сейчас гадать.

Агафья вздохнула, смотря вдаль. Туда, где над лесом загорается первая звезда.